Два шага маятника - Страница 14


К оглавлению

14

Карел не собирался предавать забвению слова своего брата насчет того, чтобы использовать в биологии достижения современной физики. Но как это сделать, что конкретно предпринять, он еще не знал или знал весьма смутно.

Как только Карел с женой приехали в Санта-Рок, они в тот же день начали опыты на животных, у которых были искусственно ослаблены главнейшие жизненные функции. В подобном состоянии организм как бы дремлет и теряет способность активно сопротивляться резким изменениям. Воздействия были разные и сильные. Мир малых величин, энергия во всех ее видах врывалась в живые клетки, изменяя процессы развития и наследственность. Опыт в сотне вариантов уже шел. Даже в этот вечер, пока он и Ласкар упражнялись в споре, Полина безвыходно находилась в лаборатории. Искусственное облучение, сверхглубокая гипотермия, литическне коктейли, анестезия, огромные дозы наркотиков, - весь арсенал лаборатории пришел в движение и поверг подопытных кроликов и предшоковое состояние, сбросил их на грань жизни и смерти.

Резкий звонок вывел Карела из раздумий. Он вздрогнул и бросился к телефону.

- Карел? Мы ждем тебя.

Говорила Полина.

- Разве пора? - он вскинул руку, посмотрел на часы.

- Мы подготовили раньше.

- Прекрасно, я сейчас выезжаю.

- А Ласкар?

Карел вспомнил усталое лицо брата, его потухшие глаза.

- Ему нужен отдых. Сами справимся.

Через несколько минут он уже мчался в лабораторию.

Все окна большого одноэтажного дома, где находилась лаборатория, ярко светились. За матовым стеклом двигались тени. Карел кивнул привратнику, надел халат и спустился в зал физических машин.

Дани, Полина и еще три сотрудника регулировали пучок электронов, который выбрасывала небольшая машина. Серые стены ее, сделанные в виде подковы, тускло светились. Равномерно, как заведенный автомат, щелкала стальная заслонка. Гудели выпрямители тока. Шепеляво, вкусно причмокивали резиновые губы компрессоров, создавая в аппаратах вакуум.

Под мертвым светом неоновых ламп на столах, обитых цинком, лежали распластанные кролики. Для них лабораторные столы были Голгофой. Животные мигали красными глазками, шевелили усами, дергались.

Полина обернулась, кивнула мужу.

- Никак не можем подобрать схему, - виновато сказала она. - Вычислительная машина мудрит. Сюда бы Ласкара…

- Попробую, - сказал Карел и прошел к узкому шкафу с десятками глазков и кнопок. Из щелевого отверстия машины выползала лента с пробитыми отверстиями.

Он подвинул себе винтовой стул, одним движением руки вывернул сиденье повыше и сел перед упрямой машиной. Вторая профессия, без которой биологу не обойтись…

Часы отщелкивали время. Шла ночь. И до самого утра не гасли окна в лаборатории, где делалась большая наука.

За час до рассвета Карел и Полина возвращались к себе домой.

Возбуждение долгого, тяжелого и напряженного труда уже прошло, усталость владела ими, хотелось только одного - ни о чем не думать, идти и молчать.

Полина шла, опустив голову. Временами она тяжело повисала на руке мужа. Она не выходила из лаборатории больше двух суток.

- Знаешь, Карел, - вдруг сказала она, - я все равно не усну теперь. Давай выйдем к морю, посидим на берегу. Скоро утро, мы встретим его у моря.

Карел посмотрел на сереющее небо, прислушался. Тихо. Город спал глубоким сном. Ни один лист на деревьях не шелохнулся.

Они свернули к пляжу, прошли мимо темных, непривычно пустых соляриев и углубились в редкий сосновый лес. Через лес добрались до самой воды, выбрали плоский камень и уселись на него.

Береговой ветер не достигал сюда. Море, уставшее за день, лениво набегало на камни, бормотало что-то свое, непонятное людям. На темной, по-ночному страшной, поверхности воды играли неяркие звездные блики, от только что народившегося месяца до самого берега шла робкая, вся в морщинах оранжево-зеленая таинственная дорожка. Затаенной силой дышало море. В нем было что-то от дремлющего зверя: скрытая ярость и уверенная сила. Море навевало мысли о вечности, жизнь со всеми ее радостями и огорчениями казалась здесь, рядом с огромным бесконечным мором, ничтожно малой, до смешного крохотной. Она пройдет, теперешнее поколение состарится, умрет. Вырастут дети, тоже состарятся и уйдут, на смену будут приходить все новые и новые поколения. А море все так же будет набегать на берег, бормотать вечные свои мысли, свирепеть и яриться в штормах, тихо убаюкивать в теплые, летние ночи, - и нет природе конца, море, как и жизнь, бессмертно и вечно. А вот люди…

Полина и Карел сидели долго, тихо. Она дремала, положив голову на плечо мужа, иногда вздыхала. И он, видимо, уснул ненадолго, а когда открыл глаза, то увидел посветлевшее небо, зеленую воду и услышал шум прилетевшего ветра. Мышцы тела отдохнули, в голове прояснилось.

Карел встал и безотчетно засмеялся. Полина улыбнулась. Все на месте. Все хорошо. Вот берег, камни, сосны на твердой спокойной земле и зыбкое море до горизонта, а там за горизонтом опять земля, снова люди, много-много людей, чей здравый смысл и неистощимая энергия уже покорили и землю, и море, а теперь упрямо стремятся в небо, к звездам.

Людям недостает лишь одного - долгой жизни.

- Большой жизни! - сказал Карел громко.

Полина испуганно посмотрела на него. И он о том же думал! Она подняла голову и сказала берегу и морю:

- Вечности людям!

- Видишь, как хорошо, - немного погодя сказала Полина. - Море, как волшебник. Убаюкало, сняло усталость.

- Наша детская колыбель. Все живое вшило из моря.

14