Два шага маятника - Страница 76

Памела непрерывно звонила из дома Ласкару. Он как ушел в лабораторию еще вчера днем, так и не появлялся. Памела уже знала о сенсационном заявлении, она обрадовалась этой победе, а через минуту ей стало страшно.

- Что мне делать, Ласкар? - спрашивала она.- Ты приедешь домой или я сама?..

- Спокойно, Памела. Еще несколько часов.

- Часов? Каждую минуту может что-то случиться. Я приеду к вам, в такое время я не могу оставаться одна.

- Ни в коем случае! - Ласкар боялся за нее. - Ни в коем случае! Тебя задавят. Я запрещаю выходить из дома, слышишь? Сиди и звони мне, когда хочешь, но не выходи.

- Я не нахожу места, - плакалась она в трубку. - Сюда непрерывно звонят, спрашивают тебя, ищут. Что отвечать?

- Совсем не отвечай. Только когда позвоню я…

- Постарайся приехать хоть на несколько минут!

Он бормотал какие-то извинения и все время просил Памелу успокоиться, быть благоразумной. Он боялся за нее не меньше, чем она за него. Не далее как неделю назад Памела стала женой Ласкара Долли. Когда он напомнил Памеле о давно сделанном предложении, она просто сказала:

- Ты знаешь, как я люблю тебя.

- Но почему тогда?.. -нерешительно спросил он.

- Я была недостойна тебя, слишком запуталась и не знала, останусь ли жива. Все это прошло. И если ты хочешь…

В этот же день к своему имени Памела добавила фамилию мужа: Памела Долли.

Оторвавшись от телефона, Памела ушла в спальню, бросилась на диван и вдруг отчетливо вспомнила крикливую толпу перед своей урдонской квартирой, и ей начинало казаться, что «там» уже громят лабораторию. ее муж беспомощно исчезает в толпе, как в водовороте. Она вскочила, с лихорадочной быстротой набрала номер и раз, и другой, и третий, без конца, пока не втиснулась среди прерывистых гудков «занято» и опять позвала Ласкара, просила Данца и Полипу немедленно позвать его, не верила их словам о том, что он работает, и не успокоилась, пока не добилась своего.

Ласкар не выдержал:

- Я сейчас попробую пробраться домой, - сказал он.

- Нет, нет, нет! - закричала Памела. - Не выходи, они задушат тебя!

- Но ты же сама…

- Пожалуйста, не выходи. Я ничего не хочу. Оставайся там, только звони мне хотя бы изредка. Мне достаточно слышать твой голос, чтобы избавиться от страха.

- Все хорошо, Памела. Толпа ведет себя прилично. Люди просто стоят, не знаю зачем. Возле лаборатории охрана. Мы работаем с комиссией из Академии.

- Ночь… Какая комиссия?

- Так получилось. Сейчас привезли Монтекки, Зуро… Никак не разыщут Сарджи. Куда пропал мой друг, прямо ума не приложу!

Их прервали. Металлический голос телефонистки произнес:

- Разъединяю для разговора с Москвой.

Это друзья Карела и Полины по институту пробились сквозь телефонную сутолоку.

- Горячо поздравляем и обнимаем вас, дорогие товарищи, - говорили они. Голос неузнаваемо изменялся усилителями. - Рады за успех, желаем творческих удач!

После Москвы дали Варшаву. Полина подбежала к телефону. Она слушала родную речь, радовалась и… плакала.

Телефон звонил непрерывно.

Из разных городов мира с Карелом говорили знакомые и совсем незнакомые биологи, физики требовали Ласкара, чтобы узнать какие-нибудь подробности. То и дело сквозь толпу прорывались на мотоциклах почтальоны, в приемной лаборатории росла груда писем и телеграмм. Их уже не успевали прочитывать, просто складывали в ящики до более спокойных времен. Львиную долю корреспонденции составляли просьбы старых и больных людей, которые предлагали себя в качестве подопытных. За несколько часов о лаборатории Долли узнали миллионы людей во всех частях света.

Мочь прошла в волнении, сутолоке, она была до самого утра наполнена звонками, разговорами, спорами и суетой.

Утром первой вышла католическая газета. Она была целиком посвящена событиям минувших суток. Портреты Полины, Карела и Ласкара Долли, статьи медиков и физиков, рассуждения людей с улицы - мешанина взглядов и суждений наполняла ее страницы. Газета изо всех сил старалась казаться объективной, но не удержалась от соблазна влить в общечеловеческое торжество каплю яда.

Она писала:

«Прошедшей ночью мы были свидетелями непрерывного потока поздравлений в адрес биологов. Мы склонны думать, что это преждевременные восторги. Опыт нуждается в серьезной проверке. Нас не может не насторожить и еще одно довольно странное обстоятельство. Речь идет о политической окраске научной работы биологов. Посудите сами. Случайно ли среди первых исцеленных оказался испанский коммунист Мигуэль Сантос, ныне находящийся в Болгарии? Случайно ли Карел Долли и его супруга, уроженка Варшавы, долгое время провели в Советском Союзе? Случайно ли этой ночью Карел Долли вел пространный разговор с Москвой, а его супруга Полина Сокольская связывалась с коммунистической Варшавой? И нет ли в словах сообщения по поводу выбора кандидатов на исцеление от старости особой пристрастности, от которой очень уж попахивает левой пропагандой?»

Газетный выпад прошел поначалу незамеченным. Карел только усмехнулся. Он сказал:

- Во всяком случае, ни автор статьи, ни редактор не станут кандидатами на исцеление. Дураков ни при каких обстоятельствах мы обслуживать не будем. Мир и так переполнен ими.

Вскоре пришла телеграмма-молния из Варны. Мигуэль писал:

«Ваше сообщение вызвало чувство гордости за человеческий гений. Здоров, продолжаю работать, благодарю, обнимаю. Да здравствует жизнь!

Мигуэль Сантос».

Комиссия ученых тем временем продолжала работу. Очень подробно и тщательно члены комиссии опрашивали Монтекки, Зуро и других пациентов лаборатории. Осмотрели животных, подвергшихся операции, проверили записи, сличили фотографии, познакомились с оборудованием. Карел и его помощники охотно отвечали на все вопросы. Л их оказалось великое множество.