Два шага маятника - Страница 24

Большие и гулкие комнаты лаборатории вдруг стали тесны. Вдоль стен установили огромные шкафы электронных приборов, от них протянулись толстые, гибкие кабели разных цветов. Тишина кабинетов часто нарушалась низким и протяжным гулом работающих машин.

Карел Долли и его сотрудники стали частыми гостями в атомном центре Силурии. Иногда они проводили возле большого синхрофазотрона целые сутки. Сеансы включения, когда в круглом помещении центра вспыхивают красные лампы и воют сирены, проводили специально для биологов. У выходного отверстия круглого магнита можно было видеть клетки с белыми морскими свинками и кроликами. Разогнанные до невероятных скоростей частицы - невидимые, бесшумные и активные-молнией выплескивались из-под заслонки магнита и пронзали живое тело подопытных животных. Их бережно везли в лабораторию, чтобы продолжать опыты, которые теперь шли один за другим. Испытывались сотни вариантов, изучались тысячи комбинаций с применением физических воздействий, химии и особых условий среды.

Потом, когда лаборатория приобрела излучатели, помощь из атомного центра стала требоваться реже. Свинцовые контейнеры огромного веса заняли еще одну комнату. В этих темных, неподъемных ящиках хранились источники жесткого излучения…

Полина Долли была душой и зачинателем всех опытов, связанных с сильным воздействием на организм. В ее задачу входило осуществление первого этапа эксперимента: подвести организм на грань жизни и смерти, удержать жизнь на остром, как лезвие бритвы, порожке, которым жизнь кончалась. На этом этане вступал в действие механизм сильной встряски. Карел Долли принимал от жены эстафету и умелой рукой вел опыт дальше.

Работа была очень напряженной, она требовала от биологов постоянного внимания. Они не могли уйти из лаборатории даже на час-другой. Квартира Карела и Полины пустовала, более двух недель биологи жили в маленьком кабинете Карела - рядом с главным залом. Карел распорядился ввести охрану. Когда Ганс Хеллер решил без приглашения явиться сюда, его встретил привратник и, решительно загородив дверь, сказал:

- Карантин по поводу чумы, сударь.

- Какой еще чумы?

- Неприятная история, сударь. Среди животных, купленных для вивария, попалась больная свинка. Вспыхнула эпидемия. Лаборатория закрыта по этому поводу на две недели.

- А люди? Карел Долли? - гость все-таки отошел от дверей.

- Они, конечно, здесь. Заперты без права общения. Если угодно, вы можете им позвонить, сударь. Телефон действует.

Но на звонки отвечал все тот же привратник. У него был только один ответ:

- Подойти не может. К сожалению, очень занят. Звоните позже.

Маленький коллектив в самом деле был заперт, но по своей воле. Всем хотелось довести эксперимент до конца. Биологи и лаборанты работали даже глубокой ночью. Зашторенные окна не пропускали света на улицу. Лишь в большой сад, прилегающий к дому с другой стороны, свет лился далеко за полночь. Сотрудники Карела Долли иногда выходили в этот зеленый уголок, чтобы подышать свежим воздухом, послушать шелест ночного ветра в живой листве каштанов и маслины.

Помощник Долли биолог Данц - молодой человек, очень похожий лицом и фигурой на своего руководителя, - работал над сборкой важнейшего элемента - большого прибора, который Полина шутя назвала как-то «человеческой купелью». Название всем понравилось. Купель еще не испытали, но с ее работой Полина и Карел связывали много своих надежд.

Белый массивный аппарат монтировался в отдельной комнате, совершенно еще пустой. По замыслу Карела, в этой комнате - сердце лаборатории - кроме купели, нужно было установить электронное устройство, над которым сейчас работал Ласкар Долли. Связанные воедино, эти два аппарата - творение изощренного человеческого ума - должны были осуществить главное воздействие на расстроенный, подведенный к грани жизни организм.

Работа над купелью контролировалась по часам п минутам. Данц не отступал от графика. Он был настойчив и энергичен.

Работа над электронным устройством шла намного медленнее.

В этом было повинно здоровье Ласкара.

Болезнь играла с ним, как кошка с мышкой.

Вспышки жизненной силы сменялись периодами упадка, от которых было рукой подать до опасных приступов сердечной слабости. Памела Гривс, стоящая между Ласкаром и его болезнью, часто не знала, что и делать дальше. Препараты Хеллера пока что не действовали, в лучшем случае они выводили больного на короткое время из опасности, но потом все начиналось сначала. Временами она была в отчаянии и плакала, запершись у себя в комнате.

К больному она выходила по-прежнему спокойной; на лице ее застывала уверенность в себе. Подавляя жалость, Памела говорила с больным спокойно, как будто ее ничего не волновало. Ей удавалось обмануть Ласкара. Но себя-то она обмануть не могла…

Все больше и больше привязывалась она к одинокому человеку. Вероятно, она полюбила его. Но такова уж сила характера у много переживших людей: ни Ласкар, ни Памела не выдавали своих чувств. Они оба боялись сказать нежные слова, которые рождались где-то в душе. Боялись быть непонятыми, смешными.

В поисках путей к улучшению здоровья Ласкара Памела решила запретить больному работу, умственный груд. Всякий раз, появляясь в кабинете физика, она придирчиво оглядывала письменный стол.

- Это что? - строго спрашивала, подымая пачку листов с расчетами.

Ласкар смущался.

- Так, некоторые мысли и взгляды физика.

- Но я вам запретила… - Она была готова заплакать.