Два шага маятника - Страница 17

К оглавлению

Когда Ласкар лег в постель, в дверь постучали.

- Вы? - сказал он, приподымаясь.

- Лежите, пожалуйста, я на минуту. - Памела протянула лекарство. - Возьмите.

Он покорно выпил. Памела не уходила.

- Что вам сказал шеф? - спросил он.

- Ничего нового. Обычные расспросы. Он беспокоится о вашем здоровье так же, как п я.

- Спасибо. - Ласкар поколебался мгновение, спросил: - А кто беспокоится о вашем здоровье, Памела?

Она посмотрела ему в глаза.

- Сама. Только сама. Почему вы спросили?

- Слушайте, Памела, - он оперся на локоть. - Позвольте мне узнать: что у вас общего с Гансом?

- Отвечу: ничего. Ни-че-го! Но я ему обязана. Когда-то он избавил меня от беды. С тех пор я работаю у Хеллера. И он не может на меня жаловаться.

- Вы одиноки?

- Да, - тихо сказала она.

- Как и я…

- Спокойной ночи, Ласкар. - Она повернулась и вышла.

Ласкар Долли пролежал с открытыми глазами почти до утра. Не мог уснуть.

…Резкий звонок поднял Карела в пять утра. Сильно застучало сердце. Полина открыла глаза.

- Тебя? - тревожно спросила она.

- Ты спи, я сейчас…

Говорили из лаборатории. Голос был взволнованный, хотя сотрудница и пыталась сдержаться.

- Повторите, пожалуйста, - попросил Карел, облизывая сразу пересохшие губы.

- Номер семь, девять, одиннадцать, тринадцать в состоянии агонии. Признаки паралича дыхания. Еще у четырех положение лучше, но я боюсь, что и они..

- Машину выслали за мной?

- Только что.

- Где Данц?

- Он ушел четыре часа назад.

- Пошлите за ним. Пока я приеду, подготовьте кислород.

Когда Карел вернулся в спальню, Полина уже одевалась.

Он ничего не объяснил, она все поняла по его лицу. Ну что ж, в их работе бывает всякое. Тревоге и даже беде не запретишь появляться в лаборатории. Нехоженые дороги - самые трудные дороги, это давно известно.

В машине, мчавшейся по пустынным улицам сонного города, она сказала, пытаясь отвлечь мужа от трудных дум:

- Наверное, до чуда еще далеко, правда? Придется потрудиться.

- Пожалуй, что так. Боюсь, увидим катастрофу… - Он говорил спокойно, но она знала, чего ему стоило это спокойствие.

Данц опоздал на полминуты. Карел и Полипа входили в лабораторию, а он только выскакивал из машины. Он догнал их, озабоченно кивнул и исчез в своем кабинете. А через минуту, уже в халате, стоял возле клеток вивария и ждал указаний.

Седьмой лежал вытянувшись: погиб. Остальные, старые, едва живые кролики, подвергшиеся жестокому опыту, агонизировали. Ну, нет! Маленький коллектив лаборатории явился бороться со смертью, они не могли стоять сложа руки. Все пошло в ход, вплоть до аппаратов искусственного дыхания. Доктор Данц никогда еще не был так безупречно точен, так скор в движениях, так понятлив, как в этот раз… А Полина… Она словно читала мысли Карела. В первые же минуты удалось вытащить из объятий смерти одно животное, потом другое, третье. Девятый был уже вне опасности, он хлопал красными веками и почему-то отчаянно чихал.

- За этого я спокойна, - сказала Полина и переключила все свое внимание на одиннадцатого. Смерть подкралась к нему вплотную, он судорожно вытягивался. Но они спасли и его. Шесть из семи возможных!

Это были отчаянные, страшные для Карела часы. Но он вышел победителем.

В окна уже заглядывал тусклый утренний свет, но и и кто не замечал его, все были еще заняты работой. Лаборатория напоминала полевой госпиталь в часы сражения. Большие электрические лампы заливали комнату ослепительным светом. Где-то наверху хлопали двери, раздавались голоса. Лаборатория работала, и только посеревшие от усталости и напряжения лица биологов и врачей говорили о страшном напряжении, которое они выдержали за ночные часы.

Наконец Карел помог жене снять халат, усадил ее в кресло и сам тяжело упал на соседний стул. Данц все еще прохаживался возле успокоившихся питомцев.

Полина сидела с закрытыми глазами. От напряжения у нее дрожали пальцы.

- Задали они нам хлопот, - сказал Карел охрипшим от волнения голосом.

- Этого надо было ожидать. Пожалуй, мы слишком понадеялись на выносливость организма. А ведь они старые, Карел. Старые, много пожившие кролики. И все-таки… - Полина улыбнулась.

Смерть животных, на которых биологи уже давно возлагали свои надежды, отбросила бы их далеко назад. Этого не случилось, они выиграли схватку со смертью.

- Животные еще покажут себя, - продолжала Полина. - Вот увидишь. Думаю, что сейчас как раз миновала первая половина задуманного нами: цепь изменений организма от начала процесса до порога смерти. Теперь мы знаем, как сложна эта цепь, сколько искусства требуется для того, чтобы затушить процесс у самого порога! Ну что ж, Карел. Начнем вторую половину: теперь пойдем как бы назад, до первичного акта. Помнишь, мы говорили о чуде. Вот когда оно подступает, это настоящее чудо!..

Он не ответил жене. Он думал сейчас о другом.

Химики всегда имеют дело с замкнутыми системами, где существует равновесие в процессах. Мертвые схемы. Спокойные реакции.

Совсем иная сфера у биологов. Они ведут работу с организмом, с безусловно открытой системой, компоненты которой все время подводятся и отводятся, с жизнью, вечно движущейся, взаимосвязанной, где никогда не знаешь, что начнется после твоего опыта и куда может привести цепь связанных явлений. Ученые называют такие опыты нестационарным равновесием. Биологов почти всегда поджидают сюрпризы, неудачи, потери. Где же выход? Уж не в том ли, чтобы попытаться перевести живой организм на время опытов в состояние закрытой системы, то есть подвести его к черте, где кончается жизнь? Именно это только что случилось с кроликами. Но какой ценой досталась победа? И можно ли подобными приемами экспериментировать дальше, думать об опыте над человеком? Нет и нет! Впереди долгий и трудный поиск. Помочь им может только физика с ее сложными машинами.